Муса Джалиль «Победа», «Прости, Родина!»
Муса Джалиль «Победа»
(Этюд)
С земли встает туман голубоватый.
Грохочут танки, вытянувшись в ряд.
Как соколы отважные, крылаты
Над крышей флаги красные парят.
Старушка обняла бойца за шею,
От радости заплакала она,
И, улыбаясь, свежие трофеи
Подсчитывает строгий старшина.
Как тень судьбы Германии фашистской.
На всех путях, куда ни кинешь взгляд.
На глине развороченной и склизкой
Чернеют трупы вражеских солдат.
1942
Перевод Р. Морана
Муса Джалиль «Прости, Родина!»
Прости меня, Родина, чье святое
Имя не раз повторял я в бою,
Прости за то, что с последним вздохом
Не отдал я жизнь во славу твою.
О нет, я тебя ни на миг не предал
Во имя пылинки — жизни моей.
Волхов — свидетель: священной присяге
Я верен был до последних дней.
Не трусил я, видя, как рвутся бомбы,
Как сыплются пули свинцовым дождем,
Не дрогнул душой, когда кровь и трупы
Только и были видны кругом.
Хоть сзади и спереди, слева и справа
Отрезан был путь, хоть пылала грудь,
Облитая кровью, — не лил я слезы,
Ослаб, но душой не слабел ничуть.
Тень смерти костлявой, неотвратимой
Ко мне приближалась, — и думал я:
<Бери меня, смерть! В ненавистном
рабстве
Пускай не окончится жизнь моя!..>
Не я ли писал моей спутнице жизни:
<Не бойся, родная, мне цель ясна, —
Пусть крови последняя капля прольется,
На клятве моей не будет пятна!>
Не я ли пламенными стихами
В кровавом бою возглашал: <Клянусь,
Увижу смерть — с презреньем и гневом
В лицо ей в последний миг улыбнусь!>
Писал я: <Любовь твоя, о подруга,
Поможет в муках предсмертных мне, —
Как верен я был и тебе, и Отчизне,
Я кровью своей напишу на земле!>
Писал я: <Отдам свою жизнь в сраженье
И только тогда спокойно усну...>
Поверь мне, Отчизна: горящим сердцем
Твердил я клятву эту одну!
Но зло надо мною судьба посмеялась,
И смерть меня не коснулась, нет...
Что мог я поделать, если нежданно
В последний миг отказал пистолет?
Себя скорпион беспощадно жалит,
Увидев, что он окружен огнем,
Орел умирает, с утеса бросаясь,
А я разве не был таким орлом?
Да, Родина, верь: был орлом я смелым,
И чтоб не попасться во вражью сеть,
Хотел я расправить гордые крылья,
С утеса броситься — и умереть.
Хотел, но не смог... От последнего слова
Решил отказаться друг-пистолет...
А враг мне сковал ослабелые руки,
Погнал по дороге жестоких бед.
Теперь я в неволе... Каждое утро
Гляжу на восток, где заря взошла,
И пламя мщенья стихами рвется
Из сердца израненного орла.
Восток - словно знамя в руках друзей —
Огнем по утрам небеса багрит...
О если б, друзья дорогие, вы знали:
Не болью пробитой груди, не печалью,
А яростью пленное сердце горит!
Одна лишь надежда: бежать поможет
Мне черная августовская ночь.
Священный гнев и любовь к Отчизне
Разрушить неволю должны помочь!
Одна лишь надежда, друзья, что скоро
Опять я примкну к рядам боевым
Израненным, но не смирившимся
в рабстве,
Ничем не запятнанным сердцем моим.
Июль 1942